Значение анненков иван александрович в краткой биографической энциклопедии. Жены декабристов. Прасковья Егоровна Анненкова, урожденная Полина Гебль Смотреть что такое "Анненков, Иван Александрович" в других словарях

29.06.2024 -

TimOlya пишет:

Прасковья Егоровна Анненкова, урожденная Полина Гебль

Прасковья Егоровна Анненкова (1800-1879) ур.Полина Гебль, жена декабриста И.А.Анненкова

Из всех историй замечательных женщин, порвавших с блеском и комфортом столичной жизни, чтобы последовать за своими мужьями в Сибирь; история Полины Гебль - женщины, одинокой в чужой стране, не знающей языка, не имеющей никаких средств, но рвущейся к своему любимому сквозь все тюремные затворы и преграды и добивающейся своего, может быть, самая поэтичная..

Эта удивительная, всё превозмогающая любовь стала не только темой разговоров в великосветских салонах того времени, но и сюжетом для романа Александра Дюма "Учитель фехтования", и оперы А.Д. Шапорина "Декабристы", первая редакция которой называлась "Полина Гебль".

"Для того чтобы объяснить разные недоразумения на счёт моего происхождения, и тем прекратить толки людей, не знавших правды, которую по отношению ко мне и моей жизни часто искажали, как, например, это сделал Александр Дюма". Полина Анненкова в своих "Воспоминаниях" коротко изложила свою биографию.

Родилась она 10 марта 1800 года в Лотарингии, в замке Шампаньи, недалеко от Нанси в аристократической семье, которую революция лишила как социальных, так и материальных привилегий.

Отец её Жорж Гебль - монархист по убеждениям, в 1793 году был арестован, а через полгода выпущен с документом гласящим "Не достоин служить республике".

В 1802 году по протекции друзей Жорж Гебль был принят на службу в наполеоновскую армию в чине полковника, что позволило семье несколько лет прожить в достатке. Но это продолжалось недолго, так как отец Полины вскоре погиб в Испании. В ту пору ей было девять лет.

В её "Воспоминаниях", касающихся этого периода, есть интересная запись. Однажды, вскоре после гибели отца, близ Нанси она увидела Наполеона, который собирался сесть в карету. Полина решительно подошла к императору и, назвав себя, сказала, что осталась сиротой и просила его о помощи.

Кто знает, прошение ли матери Полины, оставшейся после гибели мужа без средств, с двумя детьми на руках, или её собственное обращение к императору решило судьбу семьи, но они получили единовременное пособие (довольно крупную сумму), а затем и пенсию.

На эти деньги их семья жила до тех пор, пока к власти во Франции не вернулись Бурбоны. Выплата пенсии была прекращена, и они опять остались без средств.

Полине и её сестре пришлось зарабатывать на жизнь рукоделием.

Когда же ей исполнилось семнадцать лет, она поступила продавщицей в модный дом в Париже.

В 1823 году Полина приняла предложение торгового дома "Дюманси" и поехала работать в Россию.

Необходимо сказать, что в Россию она ехала с особым чувством, ей невольно вспомнилось 14 декабря 1814 года, когда она, прогуливаясь с подругами, впервые увидела русских офицеров.

Гвардейский экипаж в Париже. 1814 год. 1911. РОЗЕН Иван Семенович.

Она долго смотрела на них и с улыбкой сказала:

Выйду замуж только за русского.

Что за странная фантазия! - удивились подруги. - Где ты найдёшь русского?..

И вот она едет в Россию, едет навстречу своей судьбе: 14 декабря всплывает в её памяти, но пока эта дата связана у неё только с приятными воспоминаниями.

Кто же он - её будущий избранник?: Иван Александрович Анненков - поручик Кавалергардского полка, блестящий офицер, единственный наследник крупнейшего в России состояния.

Модный дом "Дюманси", в котором работала Полина, находился рядом с домом Анны Ивановны Анненковой, обожавшей делать покупки. Она часто бывала в этом магазине.

Почтительный сын не отказывался сопровождать свою мать. Он был необыкновенно хорош собой - высокий, статный, голубоглазый.

К тому же, в отличие от маменьки, славящейся дикими причудами и жестокосердием, был добр и обходителен. Полина сразу обратила на него внимание.

Ива́н Алекса́ндрович А́нненков

Иван Анненков также заметил красивую, изящную, прекрасно воспитанную француженку. Он стал бывать в магазине чаще (уже без маменьки) и вскоре признался Полине в любви.

Он предлагал ей тайно обвенчаться, так как знал, что мать никогда не даст согласия на неравный брак. Полина, прекрасно осознавая своё положение, отказала ему.

Но они продолжают встречаться. Вместе едут в Пензу: Полина представить на Пензенской ярмарке товары торгового дома "Дюманси", а Анненков для того, чтобы купить лошадей для своего полка. Эта поездка ещё больше сблизила их. Анненков делает ещё одну попытку уговорить Полину обвенчаться. Договаривается обо всём со священником сельской церкви:

Но Полина снова отказывает - у неё свои представления об уважении воли родителей, и она не хочет их нарушать.

Кадр из фильма "Звезда пленительного счастья "

Незадолго до восстания Анненков рассказал Полине, что предстоят события, за участие, в которых он может быть сослан в Сибирь.

Встревоженная Полина поклялась ему: "Что последует за ним всюду".

В начале декабря 1825 года Анненков возвращается в Петербург, а 14 декабря происходят известные события на Сенатской площади. Анненков был членом Северного общества.

19 декабря он был арестован, отправлен в Выборгскую, а затем в Петропавловскую крепость. На следствии он вёл себя достойно.

На вопрос Николая I: "Почему не донёс на общество?"

Ответил: "Тяжело, не честно доносить на своих товарищей".

Он был осуждён по II разряду и приговорён к 20 годам каторжных работ, позднее срок сократили до 15 лет.

Полина всё это время находилась в Москве. Она знала о событиях в Петербурге, опасалась за судьбу Ивана, но она была беременна и вскоре должна была родить.

После рождения дочери Полина отправляется в Петербург искать Анненкова.

Она узнаёт, что он в Петропавловской крепости. Ей удаётся, заплатив унтер-офицеру 200 рублей, передать ему записку и получить ответ, в котором он пишет:

"Где ты? Что с тобой? Боже мой, нет даже иголки, чтобы положить конец страданиям".

В ответ Полина передаёт ему медальон с запиской: "Я поеду с тобой в Сибирь".

Но видя в каком, он отчаянном состоянии она решает устроить ему побег.

Полина возвращается в Москву, чтобы упросить мать Ивана Александровича помочь ей в этом.

Она уже разработала план побега и почти обо всём договорилась, нужны только деньги.

Она умоляет Анну Ивановну спасти единственного сына.

Мать Анненкова отказывает ей: "Мой сын - беглец, сударыня!? Я никогда не соглашусь на это, он честно покориться своей судьбе".

Кадр из фильма «Звезда пленительного счастья «

Не найдя поддержки, Полина возвращается в Петербург и там узнаёт, что, не имея от неё известий, решив, что она его покинула, Анненков пытался покончить с собой и его чудом удалось спасти. Она решается на отчаянный поступок. Поздно ночью, с трудом сговорившись с лодочником, она переправляется через ледяное крошево Невы в Петропавловскую крепость. Вся мокрая, с окровавленными руками (ей пришлось спускаться в лодку по обледеневшей верёвке) она умоляет дежурного офицера позволить ей увидеться с Анненковым.

Кадр из фильма "Звезда пленительного счастья"

Это было настоящее сумасшествие. Свидания с узниками разрешал только сам император и только родным и жёнам. Но Полина подкупает офицера, и он выводит Ивана Александровича из камеры. У них всего несколько минут. Полина снимает с пальца кольцо, сделанное из двух тоненьких колечек, разделяет их, - одно отдает Ивану, а второе обещает привезти в Сибирь.

В ночь с 9 на 10 декабря Анненков был отправлен в читинский острог. Полине солдат передаёт записку от него: "Соединиться или умереть".

Уже на следующий день Полина предпринимает всё для того, чтобы ей разрешили отправиться в Сибирь. Она пишет прошение на имя императора.

"Ваше Величество, позвольте матери припасть к стопам Вашего Величества и просить, как милости разрешения разделить ссылку её гражданского супруга. :Я всецело жертвую собой человеку, без которого я не могу долее жить. Это самое пламенное моё желание. Я была бы его законной супругой в глазах церкви и перед законом, если бы я захотела преступить правила совестливости. :Мы соединились неразрывными узами. Для меня было достаточно его любви. : Соблаговолите, государь, милостиво дозволить мне разделить его изгнание. Я откажусь от своего отечества и готова всецело подчиниться Вашим законам:"

Кадр из фильма «Звезда пленительного счастья «

В мае 1827 года, узнав, что император будет на маневрах у города Вязьмы, Полина едет туда и, прорвавшись к императору, падает перед ним на колени.

Николай I в удивлении спрашивает:

Что Вам угодно?

Государь, - обращается Полина на родном языке. - Я не говорю по-русски. Я хочу милостивого разрешения следовать в ссылку за государственным преступником Анненковым.

Кто Вы? Его жена?

Нет. Но я мать его ребёнка.

Это ведь не ваша родина, сударыня! Вы будете там глубоко несчастны.

Я знаю, государь. Но я готова на всё!

Кадр из фильма «Звезда пленительного счастья «

Её прошение было принято. Николай I, тронутый её преданностью осуждённому, разрешил ей ехать в Сибирь и приказал выдать пособие на дорогу, однако ребенка брать с собой он запретил.

В декабре, простившись с дочерью, которую она оставила у Анны Ивановны Анненковой, Полина отправилась вслед за своим любимым. Мать Анненкова щедро позаботилась о ней, снабдив в дорогу всем необходимым, в том числе и крупной суммой денег.

Кадр из фильма «Звезда пленительного счастья «

Полина неслась по бескрайним заснеженным просторам день и ночь. Когда ямщики отказывались ехать ночью, она произносило магическое "на водку", одно из немногих слов, которое она выучилась говорить по-русски, и это всегда помогало.

" Когда губернатор Иркутска Цейдлер прочел мою подорожную, то не хотел верить, чтобы я, женщина, могла проехать от Москвы до Иркутска в восемнадцать дней, и когда я явилась к нему на другой день моего приезда в 12 часов, он спросил меня - не ошиблись ли в Москве числом на подорожной, так как я приехала даже скорее, чем ездят обыкновенно фельдъегеря." (из "Воспоминаний" П.А.)

Н. Добровольский.Переправа через Ангару в Иркутске.

В Иркутске Цейдлер задержал её на некоторое время, уговаривая вернуться, как раньше уговаривал Трубецкую и Волконскую. Но Полина была непреклонна и в конце февраля получила разрешение следовать дальше.

"Губернатор заранее предупреждал меня, что перед отъездом вещи мои будут все осматриваться, и когда узнал, что со мною есть ружье, то советовал его запрятать подальше, но главное, со мною было довольно много денег, о которых я, понятно, молчала; тогда мне пришло в голову зашить деньги в черную тафту и спрятать в волосы, чему весьма способствовали тогдашние прически; часы и цепочку я положила за образа, так что, когда явились три чиновника, все в крестах, осматривать мои вещи, то они ничего не нашли". (Из "Воспоминаний" П.А.)

П.Е. Анненкова. Акварель Н.А. Бестужева

Проезжая через Сибирь, Полина была приятно удивлена тем радушием и гостеприимством, которое встречала везде.

Её поражало богатство и обилие, с которым живёт народ:

"Везде нас принимали, как будто мы проезжали через родственные страны; везде кормили людей отлично и, когда я спрашивала, - сколько должна за них заплатить, ничего не хотели брать, говоря: "Только Богу на свечку пожалуйте".

Анненков Александр Иванович, Акварель Бестужева Н.А., 1828 г.. Третьяковская галерея, Москва

В Читу она спешила приехать к 5 марта - дню рождения Ивана Александровича. На последней станции она даже принарядилась, но Муравьёва разочаровала её, сказав, что заключённых увидеть не так то легко.

По прибытии Полины в Читу, комендант Лепарский прислал к ней человека, который отвел её в подготовленную для неё квартиру.

На следующий день он пришёл к ней сам и сообщил, что уже получил повеление Его Величества относительно её свадьбы, затем он прочёл разные официальные бумаги, которые она должна была подписать.

Из прочитанного Лепарским Полина поняла, что " не должна ни с кем сообщаться, никого не принимать к себе и никуда не ходить, не искать свиданий с осуждённым, а иметь их только с разрешения коменданта, не чаще как через два дня на третий, ничего не передавать осуждённым в острог, особенно вино и другие спиртные напитки."

Подписав бумаги, Полина потребовала от Лепарского свидания с Анненковым ": не напрасно же я проехала за шесть тысяч вёрст:" Комендант сказал, что сделает распоряжение, чтобы его привели. Вот как она описывает их первое свидание в Сибири:

"Только на третий день моего приезда привели ко мне Ивана Александровича: Невозможно описать нашего первого свидания, той безумной радости, которой мы предались после долгой разлуки, позабыв всё горе и то ужасное положение, в котором находились: Я бросилась на колени и целовала его оковы".

Приезд Полины был истинным подарком судьбы для Анненкова. "Без неё он бы совершенно погиб", - писал декабрист И.Д. Якушкин.

4 апреля 1828 года состоялось их венчание. "Это была любопытная и, может быть, единственная свадьба в мире, - вспоминал Н.В. Басаргин. - На время венчания с Анненкова сняли железа и сейчас же по окончании обряда опять надели и увели обратно в тюрьму".

Полина, дважды отказавшаяся венчаться с самым завидным женихом Москвы, стала женой ссыльнокаторжного и была счастлива.

Она вышла замуж за обожаемого ею человека и с гордостью носила имя Прасковья Егоровна Анненкова.

Кадры из фильма «Звезда пленительного счастья «

С приездом Полины жизнь Анненкова изменилась, она окружила его заботой и вниманием, её любовь давала ему силы переносить все тяготы каторжной жизни. Свидания их были редки, но он зал, что его Полина здесь, рядом и теперь уже навсегда.

Полина Егоровна живая, подвижная, привычная к труду, хлопотала по хозяйству с утра до вечера, сама готовила, не доверяя кухаркам, завела огород, что значительно улучшило питание заключённых, и всё это - не теряя врождённого изящества и веселья. Она помогала всем, чем только могла, учила жён декабристов готовить и вести хозяйство.

Часто по вечерам её новые подруги приходили к ней в гости, чтобы полакомиться и просто отдохнуть душой. Полина заражала всех своим весельем и оптимизмом, рядом с ней было легко и уютно.

Вот что она пишет в своих "Воспоминаниях" о времени, проведённом ими в Чите - самом тяжёлом периоде ссылки.

"Надо сказать, что много было поэзии в нашей жизни. Если много было лишений, труда и великого горя, зато много было и отрадного. Всё было общее - печали и радости, всё разделялось, во всём друг другу сочувствовали. Всех связывала тесная дружба, а дружба помогала переносить неприятности и помогала забывать многое".

Церковь и улица в Чите. 1829 - 1830 гг.

В 1830 году Анненкова перевели в Петровский завод. Здесь свидания разрешались чаще. Прасковья Егоровна купила небольшой домик, обзавелась хозяйством - купила скот.

Петровский завод, Бестужев

В 1831 году она родила сына Владимира. Всего Прасковья Егоровна рожала 18 раз, шестеро детей выжили.

Все эти многочисленные переезды были сопряжены с большими материальными трудностями, - на новом месте нужно было как-то обустраиваться. Семья же Анненковых, в отличие от других семей декабристов, которым щедро помогали родственники, жила практически только на проценты с капитала в 60 тысяч рублей, которые были при Иване Александровиче во время его ареста и, естественно, были конфискованы.

Но милостью государя Николая Павловича были отданы Полине Гебль, к которой император проникся симпатией и, говоря о ней, употреблял следующее выражение:

"Та, что не усомнилась в моём сердце".

С 1839 года, по ходатайству матери Анненкову было разрешено поступить на гражданскую службу. Это несколько облегчило материальное положение многодетной семьи.

Летом 1841 года Анненковым было разрешено переехать в Тобольск, где они и прожили пятнадцать лет до амнистии 1856 года.

Концерт в доме Ж.А.Муравьевой, жены декабриста М.А.Муравьева в Тобольске в 40-х годах XIX века. Акварель М.С.Знаменского.

В 1850 году через Тобольск проходили осуждённые на каторгу петрашевцы. Среди них был молодой Фёдор Достоевский. Узнав о прибытии осуждённых, жёны декабристов добились свидания с ними. Добрые женщины снабдили их пищей и одеждой, как могли, ободрили несчастных. Достоевский следовал в Омский острог.

От Прасковьи Егоровны он получил адрес её дочери Ольги Ивановны, живущей в Омске, и уверение, что там ему будет оказана необходимая помощь. После отбытия каторжных работ в Омске Достоевский около месяца жил у Ольги Ивановны.

Фёдор Миха́йлович Достое́вский

" Я всегда буду помнить, что с самого прибытия моего в Сибирь Вы и всё превосходное семейство Ваше брали во мне и в товарищах моих по несчастью полное и искреннее участие:"

После амнистии Анненковы перебрались в Нижний Новгород. Вскоре этот город посетил, путешествующий по России Александр Дюма. Нижегородский губернатор устроил в честь знаменитого писателя званый вечер, заранее предупредив, что его ждёт сюрприз.

Нижний Новгород

" Не успел я занять место, - писал А. Дюма в своей книге "Путевые впечатления. В России", - как дверь отворилась, и лакей доложил: "Граф и графиня Анненковы".

Эти два имени заставили меня вздрогнуть, вызвав во мне какое-то смутное воспоминание. "Александр Дюма, - обратился губернатор Муравьёв к ним. Затем, обращаясь ко мне, сказал: "Граф и графиня Анненковы, герой и героиня вашего романа "Учитель фехтования".

У меня вырвался крик удивления, и я очутился в объятиях супругов".

Встреча у нижегородского губернатора А.Н. Муравьева. А.Дюма с И.А. и П.Е. Анненковыми. 1858 г.

Дюма посетил супругов Анненковых в их доме на Большой Печерской. За несколько часов общения с постаревшими прототипами своих героев он узнал много интересного о сибирской жизни декабристов: о тридцати годах тяжелейших испытаний, каторжных работ и унижения, о венчании Ивана и Полины 4 апреля 1828 года в Михаило-Архангельской острожной церкви, о смерти детей, о неугасающей любви этих уже немолодых людей, которая помогла преодолеть им все испытания, выпавшие на их долю. Великий романист был восхищён и потрясён тем, что услышал.

Супруги Анненковы прожили в Нижнем Новгороде двадцать лет в доме № 16 по ул. Большой Печерской.

Прасковья Егоровна и Ива́н Алекса́ндрович А́нненковы

А жизненный сюжет между тем развивался дальше. В Нижнем Новгороде Анненковы прожили душа в душу ещё почти двадцать лет. Иван Александрович служил чиновником по особым поручениям при губернаторе, был членом комитета по улучшению быта помещичьих крестьян, участвовал в подготовке реформ, работал в земстве, избирался в мировые судьи.

Пять сроков подряд нижегородское дворянство избирало Ивана Александровича Анненкова своим предводителем.

И. А. Анненков в Н. Новгороде

Прасковья Егоровна тоже занималась общественной деятельностью, она была избрана попечительницей нижегородского женского Мариинского училища; по просьбе издателя "Русской старины" М.И.Семевского писала воспоминания, вернее, так и не освоив письменного русского, диктовала их своей старшей дочери Ольге. Её воспоминание были опубликованы впервые в 1888 году, затем неоднократно переиздавались.

Но главным в её жизни всегда оставался Анненков. С годами его характер портился, он становился раздражительным, а Прасковья Егоровна, постаревшая, располневшая, всё так же снисходительно относилась к нему, весёлостью и мягкостью смиряя его тяжёлый нрав.

До последних дней своих она ухаживала за ним, как за ребёнком, и до самой смерти не снимала с руки браслета, отлитого Николаем Бестужевым из кандалов её мужа.

Прасковья Егоровна Анненкова

Умерла Прасковья Егоровна утром 14 сентября 1876 года. Иван Александрович очень тяжело переживал смерть жены.

"После смерти бабушки дед впал в болезненное состояние и последнее время своей жизни страдал чёрной меланхолией", - вспоминает внучка Анненковых М.В. Брызгалова.

Скончался он через год и четыре месяца после её смерти, 27 января 1878 года, и был похоронен в нижегородском Крестовоздвиженском женском монастыре, рядом со своей женой, так горячо его всю жизнь любившей и бывшей ему самым верным и преданным другом.

Дети

Полина Егоровна Аненкова рожала восемнадцать раз, из них благополучно только семь.

1. Александра Ивановна (1826-1880), в замужестве Теплова.

2. Анна Ивановна (1829-1833)

Анненкова Оля (1836) Художник-декабрист Николай Бестужев

3. Ольга Ивановна (1830-1891) с 1852 года жена К.И.Иванова

4. Владимир Иванович (1831-1897)

5. Иван Иванович (1835-1876/1886)

6. Николай Иванович (1838-1873)

7. Наталья Ивановна (1842-1894)

liveinternet.ru/users/4723908/post314731132

Decemb.hobby.ru/index.shtml?/galery/best_n , dekabrist.mybb.ru/viewtopic.php?id=18&p=2 peoples.ru/family/wife/annenkova/ decemb.hobby.ru/index.shtml?memory/annenk

Ngebooks.com/book_ rulex.ru/rpg/portraits/26/26413.htm historic.ru/books/item/f00/s00/z0000154/st001.shtml kino-teatr.ru/kino/movie/sov/2427/foto/

She-win.ru/semua/529-annenkova-praskovia osene.ru/docs/18/index-13045.html prometeus.nsc.ru/biblio/cards/dbrists.ssi

Никита Кирсанов. "Семья декабриста И.А. Анненкова" (часть 1).

Анненковы - старинный дворянский род, ведущий свои истоки к XV веку. К середине XVIII века у Никанора Ивановича Анненкова, деда будущего декабриста, были владения с тысячами крепостных крестьян в Нижегородской, Симбирской и Пензенской губерниях. После смерти Н.И. Анненкова земли были разделены между тремя его сыновьями: Николаем (1764-28.03.1839), Аркадием (ск. 29.07.1797) и Александром. Младший Александр стал наследником нижегородских поместий: Пузской слободы в Лукояновском уезде, села Вазьян, деревень Озерки, Большая Печёрка, Неледино в Арзамасском уезде (ныне Вадский и Шатковский районы), деревни Борцово в Нижегородском уезде (ныне Дальнеконстантиновский район).

Александр Никанорович, отец декабриста, капитан лейб-гвардии Преображенского полка, выйдя в отставку, жил в Нижнем Новгороде и служил советником Нижегородской гражданской палаты. В дальнейшем он переехал в Москву, где и умер в 1803 г.

Неизвестный художник. Портрет Александра Никаноровича Анненкова. Начало 1800-х гг.

Мать Ивана Александровича, Анна Ивановна, была дочерью иркутского генерал-губернатора И.В. Якобия. После смерти отца и мужа, она стала наследницей огромного состояния в пять тысяч крепостных крестьян, земельных угодий в пяти губерниях России и двух каменных домов в Москве.

Названный в честь деда по материнской линии, Иван Александрович Анненков родился 5 марта 1802 г. Он получил традиционное домашнее образование, а в 1817-1819 гг. посещал лекции в Московском университете (курса не окончил). По сдаче экзамена при Главном штабе, 10 августа 1819 г. поступил юнкером в службу в Кавалергардский полк.

Немногословный, несколько медлительный, близорукий, но прямодушный и знающий цену словам и обещаниям, И.А. Анненков быстро приобрёл друзей в полку, среди которых было и немало будущих декабристов: П.Н. Свистунов, А.М. Муравьёв, Ф.Ф. Вадковский... Член же Южного тайного общества А.В. Поджио, вообще жил в его доме.

1 ноября 1819 г. И.А. Анненков был произведён в эстандарт-юнкеры, 21 декабря того же года - в корнеты, и, наконец, 13 марта 1823 г. был повышен в звании до поручика.

В 1824 г. Иван Александрович был принят П.И. Пестелем в Петербургский филиал Южного общества. Пользуясь полным доварием товарищей, Анненков участвовал и в деятельности Северного общества, активно обсуждая программные документы северян, но при этом оставаясь ярым приверженцем "Русской правды" П.И. Пестеля.

В декабрьском вооружённом восстании И.А. Анненкову отводилась немаловажная роль: он должен был привести гвардейский Кавалергардский полк на Сенатскую площадь. За два дня до восстания, Анненков доложил начальнику штаба заговорщиков Е.П. Оболенскому, что кавалергарды не готовы к выступлению и вряд ли он их сможет убедить поддрежать восставшие полки. Так и получилось. Анненков был на Сенатской площади 14 декабря 1825 г., но, увы, по противоположную сторону от своих товарищей. Его взвод прикрывал орудия бригады полковника Неслуховского, который "забыл" взять на площадь боевые заряды.

После разгрома восстания на Сенатской площади, названный на допросе кем-то из декабристов, И.А. Анненков был арестован в казармах полка. Поначалу ему удалось скрывать свою принадлежность к восставшим, но из показаний В.С. Толстого и М.И. Муравьёва-Апостола, стала известна роль Анненкова в тайном обществе. Он был осуждён по II разряду к 20 годам каторги, лишению чинов и дворянства, и к пожизненному поселению в Сибири. Позже, в результате конфирмации, срок каторги был сокращён до 15 лет. 10 октября 1826 г., закованным в кандалы, Анненков отправляется в Сибирь (приметы: рост 2 аршина 7 7/8 вершков, "лицо белое, продолговатое, глаза голубые, близорук, нос длинный, широковат, волосы на голове и бровях тёмно-русые").

За полгода до восстания Иван Александрович знакомится с дочерью наполеоновского офицера - Жанеттой Поль (р. 9 июня 1800 г.), приехавшей в Москву под вымышленным именем Полина (Паулина) Гёбль в качестве модистки на работу в торговый дом Дюманси. Летом молодые люди встретились на ярмарке в Пензе. Иван Александрович прибыл туда "ремонтером" - заниматься закупкой лошадей для полка. Полина приехала вместе с магазином Дюманси. В Симбирской, Пензенской и Нижегородской губерниях у Анненковых были имения, и молодые, под видом объезда их совершили краткое путешествие. В одной из своих деревень, Иван Александрович договорился со священником и нашёл свидетелей, чтобы обвенчаться с Полиной, но она, боясь гнева Анны Ивановны, отказалась от обряда. Позже, в своих воспоминаниях, Полина напишет: "Иван Александрович не переставал меня преследовать и настоятельно требовал обещания выйти за него замуж, но я желала, чтобы он предварительно выхлопотал на женитьбу согласие своей матери, что было весьма нелегко сделать, так как мать его была известна как женщина в высшей степени надменная, гордая и совершенно бессердечная. Вся Москва знала Анну Ивановну Анненкову, окружённую постоянно необыкновенною, сказочною пышностью... Французы мне рассказывали про неё. И те, которые принимали во мне участие, были уверены, что эта недоступная, спесивая женщина восстанет против брака своего сына с бедною девушкою". Вспыхнувшая страсть, переходит в глубокое чувство. В Москву они вернулись в ноябре 1825 г.

14-е декабря перевернуло все их планы и мечты. Иван Александрович арестован и заключён в Петропавловскую крепость, а Полина осталась одна, без средств, ждущей ребёнка. 11 апреля 1826 г. родилась девочка, которую назвали Сашенькой.

Жизнь вынудила её обратиться к матери Анненкова. Анна Ивановна холодно встретила молодую француженку. Не её просьбу организовать побег сыну, она наотрез отказала: "Он должен покориться судьбе", - заявила "Якобиха" (так называли её между собой москвичи) безапелляционно. Узнав, что Полина хочет ехать за сыном в Сибирь, она принялась её отговаривать, но та была непреклонна. Денег, однако, Полине дала.

Эдмон Пьер Мартен. Портрет Анны Ивановны Анненковой. 1820-е гг.

Гёбль борется за своё счастье. Она едет в Вязьму, где проходили маневры войск под личным наблюдением Николая I и с большим трудом получает разрешение отправиться вслед за женихом. В Москве у Анны Ивановны, Полина оставляет маленькую Сашеньку. Безумно тягостно было расставание с дочерью, но везти её в Сибирь, было ещё большим безумием. К тому же жёнам декабристов, следующих за своими мужьями в Сибирь, категорически запрещалось брать с собой детей. Расставаясь, Полина даже не могла представить, что встретятся они только через 24 года, в 1850-м. Александра Ивановна Теплова, приедет с детьми в Тобольск и Иван Александрович Анненков впервые там увидит свою старшую дочь.

Почти без средств, не зная русского языка, которого она до конца дней своих так и не выучила, Полина Гёбль добирается до Читы. Там в деревянной Михайло-Архангельской церкви, сохранившейся до наших дней, она венчается с Иваном Александровичем. Только на время венчания с жениха сняли кандалы.

Все годы каторги, Прасковья Егоровна, так она стала официально именоваться после венчания, жила рядом с тюремным острогом, а с 1836 года жила с Иваном Александровичем на поселении, вначале в селе Бельском Иркутской губернии, а затем в Туринске и Тобольске, стойко перенося все тяготы и невзгоды.

В 1830 г. декабристов перевели из Читы в Петровский завод. Жёны выехали раньше, чтобы обжить новое место. Прасковья Егоровна проделала этот путь вместе с детьми - полуторогодовалой Аннушкой (16.03.1829-16.06.1833) и трёхмесячной малышкой Оленькой (р. 19.05.1830), которая сильно хворала. "Мудрено тебе вообразить, - писал И.И. Пущин Н.А. Бестужеву в сентябре 1854 г. из Ялуторовска, - что Оленька, которую грудным ребёнком везли из Читы в Петровское, теперь женщина 24 лет - очень милая и добрая".

Тёплое и заботливое отношение друзей родителей, сопровождало Оленьку Анненкову на всём трудном пути её детства. Она помнила и тюрьму, и суровую жизнь в Бельском - первые два года после выхода из каторги на поселение. Больше возможностей открылось перед девочкой после переезда родителей в Западную Сибирь, в Туринск. "Дочь их (Анненковых. - Н.К.), прелестное девятилетнее дитя почти ежедневно приходит к нам брать у меня урок музыки, а у матушки - французского языка. Она такая кроткая и приветливая, такая рассудительная, что видеть её и заниматься с нею - одно удовольствие", - писала Камилла Петровна Ивашева родственникам.

С 1839 г. И.А. Анненкову было разрешено служить канцеляристом четвёртого разряда в земском суде, а в 1841 г. семья переехала в Тобольск. Сыновья Анненковых Иван (8.11.1835-1886) и Николай (15.12.1838-29.08.1870) учились здесь в гимназии, дочери Ольга и Наталья (28.06.1842-1894) получали домашнее образование. Ольга сдружилась с Машей Францевой, дочерью близкого знакомого декабристов чиновника Д.И. Францева, и вместе с нею помогала старшим в делах женских ланкастерских училищ. Сдержанная и отзывчивая девушка пользовалась доверием и старших женщин, особенно сблизилась она с Натальей Дмитриевной Фонвизиной, женой декабриста М.А. Фонвизина.

Ольге Ивановне не исполнилось ещё двадцати лет, когда в январе 1850 г. в Тобольск привезли под конвоем петрашевцев. Вместе со своей матерью и Н.Д. Фонвизиной она оказалась в числе тех, кто поддержал Ф.М. Достоевского в первые дни сибирской неволи. Об этой поддержке Фёдор Михайлович сообщал брату в первом после каторги письме: "Скажу только, что участие, живейшая симпатия почти целым счастьем наградили нас. Ссыльные старого времени (т.е. не они, а жёны их) заботились об нас как о родне. Что за чудные души, испытанные 25-летним горем и самоотвержением. Мы видели их мельком, ибо нас держали строго. Но они присылалми нам пищу, одежду, утешали и ободряли нас. Я, поехавший налегке, не взывши даже своего платья, раскаялся в этом... мне даже прислали платья". И позднее - ещё об этом: "При вступлении в острог у меня было несколько денег, в руках с собой было немного, из опасения, чтоб не отобрали, но на всякий случай было спрятано, то есть заклеено, в переплёте Евангелия, которое можно было нести в острог, несколько рублей. Эту книгу, с заклеенными в ней деньгами, подарили мне ещё в Тобольске те, которые тоже страдали в ссылке и считали время её уже десятилетиями и которые во всяком несчастном уже давно привыкли видеть брата".

Известно, что Достоевский хранил это Евангелие всю жизнь, читал в день смерти и передал сыну. Рассказывая о последних часах мужа, Анна Григорьевна Достоевская называла в своих воспоминаниях Ольгу Ивановну Анненкову и её мать в числе тех, с кем виделся Фёдор Михайлович в Тобольске.

"Я всегда буду помнить, что с самого прибытия моего в Сибирь, вы и всё превосходное семейство ваше брали и во мне, и в товарищах моих по несчастью полное и искреннее участие. Я не могу вспомнить об этом без особенного, утешительного чувства и, кажется, никогда не забуду", - так писал Фёдор Михайлович старшей Анненковой в октябре 1855 г. из Семипалатинска.

Жизнь самих Анненковых в тобольской ссылке была далеко не безмятежна, хотя внешне достаточно благополучна по сравнению с их первым сибирским десятилетием. Старший сын Владимир (18 или 28.10.1831-27.10.1898) в 1850 г. поступил на гражданскую службу. Потихоньку наблюдался карьерный рост и у самого Ивана Александровича. Но вскоре после прибытия петрашевцев, они пережили волнения и неприятности. Связано это было с поездкой Ольги в Ялуторовск, когда власти заставили их остро ощутить бесправное положение даже второго поколения в семьях декабристов. К этому времени И.А. Анненков занимал должность коллежского регистратора и исполнял должность заместителя тобольского приказа о ссыльных. 23 сентября 1850 г. ему был вручен пакет от тобольского гражданского губернатора К.Ф. Энгельке под грифом "секретно":

"Милостивый Государь, Иван Александрович! Приложенное при сем письмо к Вашей дочери, Ольге Ивановне, покорнейше прошу вручить ей и принять уверение в моём совершенном почтении.

Карл Энгельке".

"Милостивая Государыня Ольга Ивановна! По предписанию Его Сиятельства, г. генерал-губернатора Западной Сибири, покорнейши прошу отозваться мне: на каком основании Вы изволили отлучаться из Тобольска в Ялуторовск, не спросив на это разрешения начальства и, как только такое разрешение даётся только по особенно уважительным причинам, то с какою целью эта поездка предпринята была Вами и с кем именно?

Ответ Ваш не угодно ли будет доставить ко мне с надписью секретно, в собственные руки.

Примите милостивая государыня уверение в моём к Вам почтении.

Карл Энгельке".

Вежливость Энгельке не скрывала полицейского характера вопроса. Ольга Анненкова не ответила губернатору. Вместо неё ответил отец. Он сухо объяснил, что ознакомился с письмом к дочери и не передал его. "Дочь моя не могла бы сама собою без моего пособия отвечать на вопросы Вашего Превосходительства потому, что не поняла бы официального слога Вашего письма и причин, по которым местное Начальство признаёт нужным лишать её свободы, предоставленной всем и на основании общих законоположений. Чтоб сделать их понятными для неё, понадобилось бы объяснять ей моё положение и коснуться нескольких политических событий, имевших влияние на мою жизнь, которые, к несчастью, отражаются теперь и на ней, невинной жертве, что я желал всегда избегнуть... Она отлучилась из Тобольска для прогулки с дозволения своей матери, ездила в Ялуторовск без всякой политической цели, могу Вас уверить в том, единственно для развлечения, в обществе г-ж Муравьёвой (жены декабриста А.М. Муравьёва. - Н.К.) и Фон-Визиной, которые пригласили её с собою".

Тобольская и Ялуторовская колонии декабристов, связанные теснейшими дружескими узами, постоянно сообщались между собою, используя неофициальные каналы для передачи писем, книг, посылок. Для властей поездка трёх женщин была не только нарушением режима ссыльных, но и нежелательным контактом с ялуторовскими декабристами. Разумеется, Ольга участвовала в этом, как и в посещении петрашевцев в тюрьме, с полным осознанием всех обстоятельств.

Вскоре выяснилось, что генерал-губернатор Западной Сибири князь П.Д. Горчаков донёс в Петербург о поездке в Ялуторовск. В начале 1850 г. Наталья Дмитриевна Фонвизина обратилась к Горчакову с просьбой о смягчении положения петрашевцев Достоевского и С.Ф. Дурова; она надеялась тогда ещё на добрые отношения, сложившиеся ранее у Фонвизиных с семьёй генерал-губернатора (жена его приходилась Фонвизиной родственницей). Но тут разыгралась история с делом о наследстве, решённым советником Тобольского губернского правления Д.И. Францевым не в пользу князя. В этом процессе Горчаков выступал против собственных дочерей, которые, потеряв недавно мать, сохраняли тёплые отношения с Натальей Дмитриевной. Раздажённый генерал-губернатор занял сугубо официальную позицию в отношении тобольских декабристов.

"Вследствии отношения к г-ну шефу Корпуса жандармов г. генерал-губернатору Западной Сибири, - писал в ноябре 1850 г. Энгельке, обращаясь снова к И.А. Анненкову, - которым он доводил до сведения графа Орлова (шефа жандармов. - Н.К.) о поездке г-ж Фон-Визиной, Муравьёвой и Вашей дочери Ольги в Ялуторовск, г. управляющий III-им отделением собственной его величества канцелярии, от 12 минувшего октября за № 2087, сообщил его сиятельству князю Петру Дмитриевичу (Горчакову. - Н.К.), что обстоятельство это за отсутствием графа Алексея Фёдоровича (Орлова. - Н.К.) предоставлено было на усмотрение г. военного министра, и его светлость, признав Фон-Визину, Муравьёву и Вашу дочь виноватыми в самовольной отлучке с места жительства, изволили приказать сделать им за их неуместный поступок строгое внушение.

Будучи сам поставлен в известность предписанием г. генерал-губернатора от 5 сего ноября за № 136, я покорнейши прошу Вас объявить о таком отзыве г. военного министра дочери Вашей и об исполнении мне письменно донести".

Эдмон Пьер Мартен. Портрет Ивана Варфоломеевича Якобия. 1820-е гг.

Наверху сочли усердие Горчакова излишними и ограничились внушением. Но генерал-губернатор и тобольский полицмейстер не унялись и продолжали ещё некоторое время изводить тобольскую колонию ограничениями и придирками. "Теперь ты знаешь уже, что ялуторовская поездка произвела кутерьму, которая имела важные для всех нас последствия, так что вызвала меня на крайние меры, - писала Н.Д. Фонвизина ялуторовскому протоиерею С.Я. Знаменскому. - Но князь не унялся, несмотря на уведомление моё, что просила и жду правил из Петербурга, он собрал откуда-то и присочинил свои правила, где называет нас жёнами государственных преступников и ещё ссыльнокаторжных, тогда как недавно, по предписанию из Петербурга, с наших брали подписки, чтобы им не называться так, а состоящими под надзором полиции для неслужащих, а для служащих по чину или месту, занимаемому в службе, вследствие чего и сам князь в предписании губернатору о запрещении мне ехать на воды величает меня супругою состоящего под надзором полиции. Эту бумагу его с прочими документами я отправила к графу Орлову. Теперь вздумал браниться, я думаю, для того и правила выдал, чтобы при чтении их полицмейстер бранил нас в глаза. Я не допустила его себе читать, именно потому, что ожидала какого-нибудь ответа на моё послание в С.-Петербург. Но что всего милее, хотели с нас брать подписки, что будем исполнять по правилам; а полицмейстер - ужасная дрянь, так настроен, что следит всюду, а за город и выпускать нас не велено". Такова была обстановка в Тобольске в ноябре 1850 года...

Конфликт с генерал-губернатором исключил возможность существенно повлиять через высшую местную власть на положение петрашевцев, находящихся в Омске. Оставался путь конкретной повседневной помощи и опеки, на который и стали семьи декабристов и их друзья. Для Ольги Анненковой вскоре появилась возможность подключиться к этому непосредственно в Омске.

В марте 1851 г. Ольга Ивановна и Фонвизина читали "Бедных людей" Достоевского. Книгу прислал Наталье Дмитриевне С.Я. Знаменский. Так продолжалось знакомство, начавшееся в тобольской пересыльной тюрьме. В это время все уже знали о предстоящем, в связи с замужеством, переезде всеобщей любимицы - Оленьки. "После пасхи ожидаю опять новобрачных: Оленька Анненкова выходит замуж за омского инженерного офицера Иванова, после свадьбы обещают заехать в дом Бронникова, а хозяину дома это и любо", - писал И.И. Пущин Г.С. Батенькову 5 марта 1851 г.

Константин Иванович Иванов (1822-2.04.1887), муж О.И. Анненковой, был однокашником Ф.М. Достоевского по инженерному корпусу; он закончил в 1844 г. (на год позже писателя) нижний офицерский класс с чином прапорщика и был направлен в полевые инженеры. Учась на смежных курсах, они, разумеется, были знакомы. Да и пишет Достоевский о нём брату Михаилу в первом после каторги письме как о знакомом.

Фраза в "Записках из Мёртвого дома" о служивших "в том городе" знакомых и "давнишних школьных товарищах" автора, с которыми он возобновил "сношения", имеет прямое отношение к Иванову.

Когда Достоевского привезли в Омск, Иванов, военный инженер в чине подпоручика, служил там адъютантом генерал-майора Бориславского - начальника инженеров Сибирского отдельного корпуса.

В журналах (протоколах) Совета Главного Управления Западной Сибири, содержится ряд документов, позволяющих представить характер службы Константина Ивановича. Его нередко командировали в другие города Западной Сибири в связи со строительством или ремонтом казённых зданий военного ведомства, для инспектирования, разработки строительных смет и пр. Предоставляемые им рапорты содержали конкретные технические предложения по строительству и ремонту, в которых сочеталась хорошая профессиональная подготовка с чётким и безупречно честным (злоупотреблений в этой области в Сибири, впрочем, как и сейчас, было немало) подходом к делу.

Частые и длительные поездки, особенно в Тобольск, сделали возможным знакомство Константина Ивановича с декабристами. Молодой инженер органично вошёл в их круг. Об этом свидетельствуют, в частности, его контакты с И.И. Пущиным. Он бывал у Пущина в Ялуторовске и без Ольги Ивановны, а уехав из Сибири, переписывался с Иваном Ивановичем: "Опять пришла почта, принесла одно только письмо от Константина Ивановича из Кронштадта... Кронштадт Иванов укрепляет неутомимо - говорит, что три месяца работает как никогда. Иногда едва успевает пообедать". Сохранились письма К.И. Иванова к декабристу П.Н. Свистунову 1857 года, наполненные заботами декабристской "артели", связями вернувшихся из Сибири семей ссыльных.

В ведении начальника инженерной команды Бориславского состояли и арестантские работы. В качестве его адъютанта Константин Иванович мог в некоторой степени влиять на выбор работ, в которые назначили Достоевского и Дурова, а в исключительных случаях даже организовать их встречи вне острога под предлогом фиктивных поручений. Именно так была устроена встреча Фёдора Михайловича с Евгением Ивановичем Якушкиным - сыном декабриста И.Д. Якушкина, приехавшим в Сибирь по делам Межевого корпуса, где он служил. В Омске младший Якушкин остановился у К.И. Иванова. Достоевского на другой же день привёл конвойный чистить снег во дворе казённого дома, где жили Ивановы. "Снега, конечно, он не чистил, а всё утро провёл со мной, - писал много лет спустя об этой встрече Е.И. Якушкин. - Помню, что на меня страшно грустное впечатление произвёл вид вошедшего в комнату Достоевского в арестантском платье, в оковах, с исхудалым лицом, носившем следы сильной болезни. Есть известные положения, в которых люди сходятся тот час же. Через несколько минут мы говорили, как старые знакомые. Говорили о том, что делается в России, о текущей русской литературе. Он расспрашивал о некоторых вновь появившихся писателях, говорил о своём тяжёлом положении в арестантских ротах. Тут же написал он письмо брату, которое я и доставил по возвращении моём в Петербург".

Рассказывая в "Записках из Мёртвого дома" о том, как он вместе с поляком Богуславским ходили в течение трёх месяцев из острога в инженерную канцелярию в качестве писарей, Фёдор Михайлович заметил: "Из инженеров были люди (из них особенно один), очень нам симпатизировавшие". 22 февраля 1854 г. Достоевский написал своему брату слова, которые могут служить ключом к оценке омских контактов писателя. Это связано с именем Константина Ивановича: "Если б не нашёл здесь людей, я бы погиб совершенно. К.И. Иванов был мне как брат родной. Он сделал для меня всё, что мог. Я должен ему деньги. Если он будет в Петербурге, благодари его. Я должен ему рублей 25 серебром. Но чем заплатить за то радушие, всегдашнюю готовность исполнить всякую просьбу, внимание и заботливость как о родном брате. И не один он! Брат, на свете очень много благородных людей". Последняя пылкая фраза в устах человека глубокого и замкнутого, отнюдь не склонного к восторженным излияниям, написанная через неделю после выхода из каторжной тюрьмы - поистине знаменательна.

) - декабрист из рода Анненковых .

Биография

Сын статского советника Александра Никаноровича Анненкова (ум. 1803), до выхода в отставку служившего капитаном в лейб-гвардии Преображенском полку , и Анны Ивановны (ум. 1842), единственной наследницы состоятельного генерала от инфантерии Ивана Якоби . Назван был в честь своего деда.

Получил домашнее образование. В 1817-1819 гг. посещал лекции Московского университета (курса не окончил). По сдаче экзамена при Генеральном штабе 10 августа 1819 года в чине юнкера принят в лейб-гвардии Кавалергардский полк . С 1 ноября 1819 года - эстандарт-юнкер, корнет - с 21 декабря 1819 года, поручик - с 13 марта 1823 года. Среди его друзей было немало будущих декабристов : П. Н. Свистунов , Ф. Ф. Вадковский , А. М. Муравьёв . В 1824 году Анненков был принят П. И. Пестелем в Петербургский филиал Южного общества , был ярым приверженцем «Русской правды » Пестеля. Детство и юность провёл в доме своей матери в Москве на углу Петровки и Кузнецкого Моста .

По следствию, когда открылось, что Анненков и Муравьев виновнее, чем думали прежде, то их перевели в Петропавловскую крепость. Виновны они были только разговорами. (Е. Якушкин , «Замечания на „Записки“ А. М. Муравьёва»)

Позже, в результате ходатайства влиятельных родственников, срок каторжных работ был сокращен до 15 лет. 10 декабря 1826 года он отправляется в Сибирь.

За полгода до восстания Иван Александрович знакомится с Полиной Гёбль - дочерью наполеоновского офицера, приехавшей в Москву в качестве модистки на работу в торговой фирме Дюманси. Летом молодые люди встретились на ярмарке в Пензе . Иван Александрович прибыл туда «ремонтёром » - заниматься закупкой лошадей для полка. Полина приехала вместе с магазином Дюманси. В Симбирской , Пензской и Нижегородской губерниях у Анненковых были имения, и молодые под видом объезда их, совершили краткое путешествие. В одной из своих деревень он договорился со священником и нашёл свидетелей, чтобы обвенчаться с Полиной, но она, боясь гнева матери, отказалась от обряда. В Москву они вернулись в ноябре 1825 года. Восстание перевернуло все их планы и мечты. Почти без средств, не зная русского языка, Полина Гёбль добирается до Читы . Там, в деревянной Михайло-Архангельской церкви , она венчается с Иваном Александровичем. Только на время венчания с жениха были сняты кандалы.

Анненков был отправлен в Сибирь в кандалах . В январе 1827 года доставлен в Читинский острог . В Петровском заводе с сентября 1830 года. На поселении с декабря 1835 года в с. Бельское Иркутской губернии. Позднее - в Туринске Тобольской губернии. В сентябре 1839 года по ходатайству матери Анненкову было разрешено поступить на гражданскую службу. С ноября 1839 года - канцелярский служитель туринского земского суда. С июня 1841 года в штате канцелярии тобольского общего губернского правления. Ревизор поселений тобольской экспедиции о ссыльных с сентября 1843 года. После служил в тобольском приказе о ссыльных и приказе общественного призрения.

После ссылки

Лишь после тридцати лет жизни в Сибири - в 1856 году - Анненковы получили разрешение выехать с мест ссылки. Жить в Санкт-Петербурге и Москве им было запрещено. Анненковы поселились в Нижнем Новгороде в июне 1857 года. Иван Александрович был назначен сверх штата для особых поручений при нижегородском губернаторе.

С 1858 года Анненков становится членом созданного в губернии комитета по улучшению быта крепостных крестьян. Активный участник проведения крестьянской реформы. В апреле 1861 года был награждён серебряной медалью «За труды по освобождению крестьян».

12 января 1863 года Анненков избирается предводителем дворянства Нижегородского уезда. В июле 1865 года Иван Александрович Анненков избирается представителем Нижегородской уездной земской управы - органа местного самоуправления. В 1868 году избирается почётным мировым судьёй. В Нижнем Новгороде Анненковы прожили 20 лет.

Полина Анненкова оставила книгу воспоминаний о своей жизни, которую продиктовала дочери Ольге. Ольга Ивановна перевела их с французского и издала в 1888 году в «Русской старине » .

Анненковы были похоронены на Крестовоздвиженском кладбище Нижнего Новгорода. В 1953 году, в связи с ликвидацией этого некрополя, надгробный крест с могилы Ивана Анненкова, его супруги Прасковьи и сына Николая был перенесен на

Ошибка Lua в Модуль:CategoryForProfession на строке 52: attempt to index field "wikibase" (a nil value).

декабрист
Иван Александрович Анненков

267x400px
Имя при рождении:	Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value).
Род деятельности:	Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value).
Дата рождения:
Гражданство:	Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value).
Подданство:	Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value).
Страна:	Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value).
Дата смерти:	Ошибка Lua в Модуль:Infocards на строке 164: attempt to perform arithmetic on local "unixDateOfDeath" (a nil value).
Место смерти:
Отец:	Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value).
Мать:	Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value).
Супруг:	Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value).
Супруга:	Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value).
Дети:	Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value).
Награды и премии:	Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value).
Автограф:	Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value).
Сайт:	Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value).
Разное:	Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value).
Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value).
[[Ошибка Lua в Модуль:Wikidata/Interproject на строке 17: attempt to index field "wikibase" (a nil value). \|Произведения]] в Викитеке

Ива́н Алекса́ндрович А́нненков (5 марта (17 марта) (18020317 ) года, Москва - 27 января (8 февраля) года) Нижний Новгород) - декабрист , сын Александра Никаноровича Анненкова и Анны Ивановны Якоби.

Биография

Восстание декабристов

14 декабря 1825 года Анненков был на Сенатской площади , но по противоположную сторону от своих товарищей. После разгрома восстания был арестован и осуждён к 20 годам каторги , лишению чинов и дворянства , к пожизненному поселению в Сибири .

По следствию, когда открылось, что Анненков и Муравьев виновнее, чем думали прежде, то их перевели в Петропавловскую крепость. Виновны они были только разговорами. (Е.Якушкин , «Замечания на „Записки“ А. М. Муравьёва»)

Свадьба. Дальнейшая судьба

За полгода до восстания Иван Александрович знакомится с Полиной Гёбль - дочерью наполеоновского офицера, приехавшей в Москву в качестве модистки на работу в торговой фирме Дюманси. Летом молодые люди встретились на ярмарке в Пензе . Иван Александрович прибыл туда «ремонтером» - заниматься закупкой лошадей для полка. Полина приехала вместе с магазином Дюманси. В Симбирской , Пензской и Нижегородской губерниях у Анненковых были имения, и молодые под видом объезда их, совершили краткое путешествие. В одной из своих деревень он договорился со священником и нашёл свидетелей, чтобы обвенчаться с Полиной, но она, боясь гнева матери, отказалась от обряда. В Москву они вернулись в ноябре 1825 года.

14-е декабря перевернуло все их планы и мечты. Почти без средств, не зная русского языка, Полина Гёбль добирается до Читы . Там, в деревянной Михайло-Архангельской церкви , она венчается с Иваном Александровичем. Только на время венчания с жениха были сняты кандалы.

Романтическая история любви Полины Гёбль и Ивана Анненкова вдохновила Александра Дюма на роман «Учитель фехтования ». А режиссёр Владимир Мотыль сделал историю их отношений одной из важнейших сюжетных линий в кинофильме «Звезда пленительного счастья ».

Каторга и ссылка

Отправлен в Сибирь в кандалах . В январе 1827 года доставлен в Читинский острог . В Петровском заводе с сентября 1830 года. На поселении с декабря 1835 года в с. Бельское Иркутской губернии. Позднее - в Туринске Тобольской губернии. В сентябре 1839 года по ходатайству матери Анненкову было разрешено поступить на гражданскую службу. С ноября 1839 года - канцелярский служитель туринского земского суда. С июня 1841 года в штате канцелярии тобольского общего губернского правления. Ревизор поселений тобольской экспедиции о ссыльных с сентября 1843 года. После служил в тобольском приказе о ссыльных и приказе общественного призрения.

После ссылки

Анненковы были похоронены на Крестовоздвиженском кладбище Нижнего Новгорода. В 1953 году, в связи с ликвидацией данного некрополя, надгробный крест с могилы Ивана Анненкова, его супруги Прасковьи и сына Николая был перенесен на Красное кладбище .

Дети

Прасковья Егоровна Анненкова (Полина Гёбль) рожала восемнадцать раз, из них благополучно только семь.

Александра Ивановна (1826-1880), в замужестве Теплова.
Анна Ивановна (1829-1833)
Ольга Ивановна (1830-1891) с 1852 года жена К.И. Иванова
Владимир Иванович (1831-1897), отец атамана Б.В. Анненкова
Иван Иванович (1835-1876/1886)
Николай Иванович (1838-1873)
Наталья Ивановна (1842-1894)

См. также

Напишите отзыв о статье "Анненков, Иван Александрович"

Примечания

Литература

Карпенко В. Ф. Нижегородцы-декабристы. - Н.Новгород : БИКАР, 2007. - 76 с.
Кирсанов Н. Декабристы в Омском Прииртышье. Нью-Йорк, 2011.- 218 с.

Ссылки

Анненков, Иван Александрович // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). - СПб. , 1890-1907.

Отрывок, характеризующий Анненков, Иван Александрович

– Какие именно книги интересуют Вас, Ваше святейшество? Или Вы хотите найти всё, чтобы уничтожить?
Он искренне удивился.
– Кто Вам сказал такую чушь?..
– Но Вы ведь бросали в костры тысячи книг только у нас в Венеции? Уже не говоря о других городах... Зачем же ещё они могут быть Вам нужны?
– Моя дражайшая колдунья, – улыбнулся Караффа, – существуют «книги» и КНИГИ... И то, что я сжигал, всегда относилось к первой категории... Пройдёмте со мной, я покажу Вам кое-что интересное.
Караффа толкнул тяжёлую позолоченную дверь, и мы очутились в узком, очень длинном, тёмном коридоре. Он захватил с собой серебряный подсвечник, на котором горела одна-единственная толстая свеча.
– Следуйте за мной, – коротко приказал новоиспечённый Папа.
Мы долго шли, проходя множество небольших дверей, за которыми не было слышно ни звука. Но Караффа шёл дальше, и мне не оставалось ничего другого, как только в молчании следовать за ним. Наконец мы очутились у странной «глухой» двери, у которой не было дверных ручек. Он незаметно что-то нажал, и тяжеленная дверь легко сдвинулась с места, открывая вход в потрясающую залу... Это была библиотека!.. Самая большая, которую мне когда-либо приходилось видеть!!! Огромнейшее пространство с пола до потолка заполняли книги!.. Они были везде – на мягких диванах, на подоконниках, на сплошных полках, и даже на полу... Их здесь были тысячи!.. У меня перехватило дыхание – это было намного больше библиотеки Медичи.
– Что это?! – забывшись, с кем здесь нахожусь, ошеломлённо воскликнула я.
– Это и есть КНИГИ, мадонна Изидора. – спокойно ответил Караффа. – И если Вы захотите, они будут Ваши... Всё зависит только от Вас.
Его горящий взгляд приковал меня к месту, что тут же заставило меня вспомнить, где и с кем я в тот момент находилась. Великолепно сыграв на моей беззаветной и безмерной любви к книгам, Караффа заставил меня на какой-то момент забыть страшную реальность, которая, как теперь оказалось, собиралась в скором времени стать ещё страшней...
Караффе в то время было более семидесяти лет, хотя выглядел он на удивление моложаво. Когда-то, в самом начале нашего знакомства, я даже подумывала, а не помог ли ему кто-то из ведунов, открыв наш секрет долголетия?!. Но потом он вдруг начал резко стареть, и я про всё это начисто забыла. Теперь же, я не могла поверить, что этот могущественный и коварный человек, в руках которого была неограниченная власть над королями и принцами, только что сделал мне очень «завуализированное» и туманное предложение... в котором можно было заподозрить какую-то нечеловечески-странную капельку очень опасной любви?!...
У меня внутри, всё буквально застыло от ужаса!.. Так как, будь это правдой, никакая земная сила не могла меня уберечь от его раненой гордости, и от его мстительной в своей злобе, чёрной души!...
– Простите мою нескромность, Ваше святейшество, но, во избежание ошибки с моей стороны, не соблаговолите ли Вы мне более точно объяснить, что Вы хотели этим сказать? – очень осторожно ответила я.
Караффа мягко улыбнулся и, взяв мою дрожащую руку в свои изящные, тонкие пальцы, очень тихо произнёс:
– Вы – первая женщина на земле, мадонна Изидора, которая, по моему понятию, достойна настоящей любви... И Вы очень интересный собеседник. Не кажется ли Вам, что Ваше место скорее на троне, чем в тюрьме инквизиции?.. Подумайте об этом, Изидора. Я предлагаю Вам свою дружбу, ничего более. Но моя дружба стоит очень многого, поверьте мне... И мне очень хотелось бы Вам это доказать. Но всё будет зависеть от Вашего решения, естественно... – и, к моему величайшему удивлению, добавил: – Вы можете здесь остаться до вечера, если желаете что-то почитать; думаю, Вы найдёте здесь для себя очень много интересного. Позвоните в колокольчик, когда закончите, и Ваша служанка покажет Вам дорогу назад.
Караффа был спокоен и сдержан, что говорило о его полной уверенности в своей победе... Он даже на мгновение не допускал мысли, что я могла бы отказаться от такого «интересного» предложения... И уж особенно в моём безысходном положении. А вот именно это и было самым пугающим... Так как я, естественно, собиралась ему отказать. Только, как это сделать я пока что не имела ни малейшего представления...
Я огляделась вокруг – комната потрясала!.. Начиная с вручную сшитых переплётов старейших книг, до папирусов и рукописей на бычьей коже, и до поздних, уже печатных книг, эта библиотека являлась кладезем мировой мудрости, настоящим торжеством гениальной человеческой Мысли!!! Это была, видимо, самая ценная библиотека, которую когда-либо видел человек!.. Я стояла, полностью ошеломлённая, завороженная тысячами со мной «говоривших» томов, и никак не могла понять, каким же образом это богатство могло ужиться здесь с теми проклятиями, которые так яро и «искренне» сыпала на им подобное инквизиция?... Ведь для настоящих инквизиторов все эти книги должны были являться самой чистой ЕРЕСЬЮ, именно за которую люди горели на кострах, и которая категорически запрещалась, как страшнейшее преступление против церкви!.. Каким же образом здесь, в подвалах Папы, сохранились все эти ценнейшие книги, которые, якобы, во имя «искупления и очищения душ», до последнего листочка, сжигались на площадях?!.. Значит, всё, что говорили «отцы-инквизиторы», всё, что они творили – было всего лишь страшной завуалированной ЛОЖЬЮ! И эта безжалостная ложь глубоко и крепко сидела в простых и открытых, наивных и верующих человеческих сердцах!.. Подумать только, что я когда-то была абсолютно уверена, что церковь была искренна в своей вере!.. Так как любая вера, какой бы странной она не казалась, для меня всегда воплощала в себе искренний дух и веру человека во что-то чистое и высокое, к чему, во имя спасения, стремилась его душа. Я никогда не была «верующей», так как я верила исключительно в Знание. Но я всегда уважала убеждения других, так как, по моему понятию, человек имел право выбирать сам, куда направить свою судьбу, и чужая воля не должна была насильно указывать, как он должен был проживать свою жизнь. Теперь же я ясно видела, что ошиблась... Церковь лгала, убивала и насиловала, не считаясь с такой «мелочью», как раненая и исковерканная человеческая душа...
Как бы я не была увлечена увиденным, пора было возвращаться в действительность, которая для меня, к сожалению, в тот момент не представляла ничего утешительного...
Святой Отец Церкви, Джованни Пьетро Караффа любил меня!.. О, боги, как же он должен был за это меня ненавидеть!!! И насколько сильнее станет его ненависть, когда он вскоре услышит мой ответ...
Я не могла понять этого человека. Хотя, до него, чуть ли не любая человеческая душа была для меня открытой книгой, в которой я всегда могла свободно читать. Он был совершенно непредсказуем, и невозможно было уловить тончайшие изменения его настроений, которые могли повлечь за собой ужасающие последствия. Я не знала, сколько ещё смогу продержаться, и не знала, как долго он намерен меня терпеть. Моя жизнь полностью зависела от этого фанатичного и жестокого Папы, но я точно знала только одно – я не намерена была лгать. Что означало, жизни у меня оставалось не так уж много...
Я опять ошибалась.
На следующий день меня провели вниз, в какой-то хмурый, огромный каменный зал, который совершенно не сочетался с общей обстановкой великолепнейшего дворца. Караффа сидел на высоком деревянном кресле в конце этого странного зала, и являл собою воплощение мрачной решимости, которая могла тут же превратиться в самое изощрённое зло...
Я остановилась посередине, не решаясь подойти ближе, так как пока не знала, что он от меня ожидал. Папа встал, и величаво-медленно двинулся в мою сторону. Что-то было не так!.. Он был черезчур торжественным и отчуждённым. Я ясно вдруг почувствовала, как всё моё тело сковал животный страх. Но ведь я его не боялась! Или, хотя бы уж, не боялась до такой степени!.. Это было предчувствием чего-то очень плохого, чего-то леденящего мою уставшую душу... И я никак не могла определить – именно чего.

По следствию, когда открылось, что Анненков и Муравьев виновнее, чем думали прежде, то их перевели в Петропавловскую крепость. Виновны они были только разговорами. (Е. Якушкин , «Замечания на „Записки“ А. М. Муравьёва»)

Биография

После ссылки

Биография

Восстание декабристов

Свадьба. Дальнейшая судьба

Каторга и ссылка

После ссылки

Дети

См. также

Напишите отзыв о статье "Анненков, Иван Александрович"

Примечания

Литература

Ссылки

Отрывок, характеризующий Анненков, Иван Александрович

После ссылки

Свежие записи