Характеристика снов раскольникова преступления и наказания. Роль снов романе "преступление и наказание". Старый детский кошмар

Важное значение в романе имеют сны . Границы между сном и реальностью практически нет. Сон плавно переходит в реальность, реальность в сон. Когда Раскольников видит мещанина, обвинившего его в смерти старухи, он воспринимает его как сон. Это связано с тем, что сама реальность в романе фантастична, чему способствует образ Петербурга, его атмосфера духоты, имеющая символический смысл.

На протяжении романа Родион Раскольников пять раз видит сны. Первый сон он видит в своей комнатке после встречи с пьяной девочкой на бульваре. Он порожден болезненным воображением героя. Действие происходит в далеком детстве Раскольникова. Жизнь в его родном городке настолько обычна и сера, что «время серенькое», даже в праздничный день. Да и весь сон изображен писателем в мрачных тонах: «чернеется лесок», «дорога всегда пыльная, и пыль на ней всегда такая черная». С темным, серым тоном контрастирует лишь зеленый купол церкви, а радостными пятнами являются лишь красные и синие рубашки пьяных мужиков.

Во сне присутствуют два противоположных места: кабак и церковь на кладбище. Кабак в памяти Родиона Раскольникова олицетворяет пьянство, зло, низость и грязь его обитателей. Веселье пьяных людей не внушает окружающим, в частности маленькому Роде, ничего, кроме страха. Чуть дальше вдоль дороги находится городское кладбище, а на нем - церковь. Совпадение их местонахождения означает, что какой бы ни был человек, он все равно начнет свою жизнь в церкви и закончит ее там же. Церковь не случайно находится в трехстах шагах от кабака. Это небольшое расстояние показывает, что человек в любой момент может прекратить свою пошлую жизнь и, обратившись к Богу, который все простит, начать новую, праведную жизнь. Этот сон является важной частью романа. В нем читатель впервые видит убийство, не только задуманное, но и осуществленное.

И после сна в голове у Раскольникова возникает мысль: «Да неужели ж, неужели ж я в самом деле возьму топор, стану бить по голове, размозжу ей череп... буду скользить в липкой теплой крови, взламывать замок, красть и дрожать; прятаться, весь залитый кровью... с топором? Господи, неужели?» Родиону будет тяжело совершить это убийство, потому что его отношение к насилию мало изменилось с детства. Несмотря на прошедшие годы, он до сих пор питает отвращение к насилию, тем более к убийству. Этот сон является самым ярким и запоминающимся и несет самую большую смысловую нагрузку. Он наглядно вскрывает источник чувства потрясенной несправедливости, порожденное исканиями и стремлениями героя. Это один из самых важных моментов романа, в котором в сжатой форме сосредоточился тысячелетний опыт порабощения и угнетения одних людей другими, вековую жестокость, на которой издавна держится мир, и страстную тоску по справедливости и гуманности, выраженную с большим мастерством.

Еще один сон - это сон-крик, сон безобразный. Он заполнен не яркими, резкими, не приятными и радостными звуками, а страшными, ужасающими, жуткими: «она ныла, визжала и причитала», голос бившего хрипел, «таких неестественных звуков, такого воя, вопля, скрежета, слез, побой и ругательств он еще никогда не слыхивал и не видывал». Под действием этих звуков у Родиона Раскольникова начали появляться первые и еще робкие сомнения в своей теории. Настасья так охарактеризовала ему его состояние: «Это кровь в тебе кричит. Это когда ей выходу нет и уж печенками запекаться начнет, тут и начнет мерещиться». Но в нем кричит не его кровь, а кровь убитых им людей. Все существо Раскольникова воспротивилось совершенному им убийству, лишь воспаленный мозг уверяет сам себя в том, что теория верна и что для Родиона убийство должно быть обычно, как смена дня и ночи. Да, он убил, но когда Илья Петрович бьет хозяйку, в голове у Раскольникова то и дело возникают вопросы: «Но за что же, за что же... и как это можно!», «Но, боже, разве все это возможно!»

Даже после совершенного убийства Раскольников питает отвращение к убийству и к насилию вообще. Этот сон показал герою, что он такой же гений, как и Илья Петрович, который без особой на то причины бьет хозяйку, в то время как у Раскольникова «рука не поднялась запереться на крючок», «страх, как лед, обложил его душу, замучил его, окоченил его...». В этом сне местом действия является лестница. Она символизирует борьбу внутри Раскольникова, борьбу добра и зла, вот только в данном случае непонятно, где добро, а где зло. Лестница - это препятствие, которое предстоит пройти герою, чтобы подняться на самый верх человеческого развития, заменить Бога, который создал этот несовершенный мир, оказаться способным изменить людей для их же благополучия. Этот сон автор ввел в повествование, чтобы подчеркнуть отрицательные стороны теории Раскольникова: ее ужас и несостоятельность.

Для Родиона Раскольникова сны были очень важны, они были его второй жизнью. В одном из снов он повторяет уже совершенное им убийство старухи-процентщицы. По сравнению с настоящей жизнью пространство не изменилось, «все тут по-прежнему: стулья, зеркало, желтый диван и картинки в рамках». Но во времени произошли значительные перемены. Была ночь. «Огромный, круглый, медно-красный месяц глядел прямо в окна», «это от месяца такая тишина». Обстановка напоминала царство мертвых, а не обычный петербургский дом. Именно эта деталь свидетельствовала о совер- шенном убийстве. Уходя из квартиры старухи, Раскольников оставил после себя два трупа. И вот сейчас он вернулся в это царство мертвых. Все было мертво, но только для Раскольникова, все умерло в душе у него. Только для Родиона вокруг тишина и ни души, для остальных людей мир не изменился. Люди стояли внизу, Раскольников был выше всей этой толпы, всех этих «тварей дрожащих». Он - Наполеон, он - гений, а гении не могут стоять на одной ступени с народом. Но люди осуждают Раскольникова, смеются над его жалкими попытками изменить мир через убийство какой-то старушонки. И действительно, он не изменил ровным счетом ничего: старуха по-прежнему жива и смеется над Родионом вместе с толпой людей. Старуха смеется над ним, потому что, убивая ее, Раскольников вместе с тем убивает и себя.

Сны в романе «Преступление и наказание» наряду с символическим смыслом, помогающим понять психологию героя и самого автора, играют еще одну немаловажную роль: показывают изменения в теории Раскольникова. В тексте есть два сна, показывающих мир по теории героя. В первом сне Раскольникову грезился тот идеальный мир, который будет создан им, гением, Наполеоном, спасителем человечества, богом. Родион мечтал о создании на земле Нового Иерусалима, и описание этого мира очень напоминает Эдем. Сначала это будет небольшой оазис счастья среди бескрайней пустыни горя, неравноправия и печали. В этом мире все будет прекрасно: «чудесная-чудесная такая голубая вода, холодная, бежит по разноцветным камням и по такому чистому с золотыми блестками песку, он же все пьет воду, прямо из ручья, который тут же, у бока, течет и журчит».

Не случайно оазис находится в Египте. Египетский поход, как известно, был началом прекрасной карьеры Наполеона, и Раскольников, как человек, претендующий на место Бонапарта, строить свой мир должен, начиная именно с Египта. Но второй сон показал Родиону плоды его теории, которые он мог пожать уже в ближайшем будущем. Мир преобразился по сравнению с первым сном: он был «осужден в жертву какой-то страшной, неслыханной и невиданной моровой язве». Раскольников, наверное, даже и не подозревал, насколько страшна, насколько соблазнительна его теория.

Этот сон составляет полную противоположность первому сну. Первый сон наполнен нежными, красивыми эпитетами, а во втором сне образ мира создают действия населяющих его людей: «мучился», «бил себя в грудь, плакал и ломал себе руки», «кололись и резались», «кусали и ели друг друга», «начинали обвинять друг друга, дрались и снова резались». Вот такова истинная картина будущего мира. Эти два сна показывают разницу между задуманным Раскольниковым миром и миром, который мог реально появиться. Именно после этого сна Родион Раскольников понял, наконец, сущность своей теории и отказался от нее.

Материалы о романе Ф.М. Достоевского «Преступление и наказание».

…Войдя в харчевню, он выпил рюмку водки и съел с какою-то начинкой пирог. Доел он его опять на дороге. Он очень давно не пил водки, и она мигом подействовала, хотя выпита была всего одна рюмка. Ноги его вдруг отяжелели, и он начал чувствовать сильный позыв ко сну. Он пошел домой; но дойдя уже до Петровского острова, остановился в полном изнеможении, сошел с дороги, вошел в кусты, пал на траву и в ту же минуту заснул.

В болезненном состоянии сны отличаются часто необыкновенною выпуклостию, яркостью и чрезвычайным сходством с действительностью. Слагается иногда картина чудовищная, но обстановка и весь процесс всего представления бывают при этом до того вероятны и с такими тонкими, неожиданными, но художественно соответствующими всей полноте картины подробностями, что их и не выдумать наяву этому же самому сновидцу, будь он такой же художник, как Пушкин или Тургенев . Такие сны, болезненные сны, всегда долго помнятся и производят сильное впечатление на расстроенный и уже возбужденный организм человека.

Страшный сон приснился Раскольникову. Приснилось ему его детство, еще в их городке . Он лет семи и гуляет в праздничный день, под вечер, с своим отцом за городом. Время серенькое, день удушливый, местность совершенно такая же, как уцелела в его памяти: даже в памяти его она гораздо более изгладилась, чем представлялась теперь во сне. Городок стоит открыто, как на ладони, кругом ни ветлы; где-то очень далеко, на самом краю неба, чернеется лесок. В нескольких шагах от последнего городского огорода стоит кабак, большой кабак, всегда производивший на него неприятнейшее впечатление и даже страх, когда он проходил мимо его, гуляя с отцом. Там всегда была такая толпа, так орали, хохотали, ругались, так безобразно и сипло пели и так часто дрались; кругом кабака шлялись всегда такие пьяные и страшные рожи… Встречаясь с ними, он тесно прижимался к отцу и весь дрожал. Возле кабака дорога, проселок, всегда пыльная, и пыль на ней всегда такая черная. Идет она, извиваясь, далее и шагах в трехстах огибает вправо городское кладбище. Среди кладбища каменная церковь с зеленым куполом, в которую он раза два в год ходил с отцом и с матерью к обедне, когда служились панихиды по его бабушке, умершей уже давно, и которую он никогда не видал. При этом всегда они брали с собою кутью на белом блюде, в салфетке, а кутья была сахарная из рису и изюму, вдавленного в рис крестом. Он любил эту церковь и старинные в ней образа, большею частью без окладов, и старого священника с дрожащею головой. Подле бабушкиной могилы, на которой была плита, была и маленькая могилка его меньшого брата, умершего шести месяцев и которого он тоже совсем не знал и не мог помнить; но ему сказали, что у него был маленький брат, и он каждый раз, как посещал кладбище, религиозно и почтительно крестился над могилкой, кланялся ей и целовал ее. И вот снится ему: они идут с отцом по дороге к кладбищу и проходят мимо кабака; он держит отца за руку и со страхом оглядывается на кабак. Особенное обстоятельство привлекает его внимание: на этот раз тут как будто гулянье, толпа разодетых мещанок, баб, их мужей и всякого сброду. Все пьяны, все поют песни, а подле кабачного крыльца стоит телега, но странная телега. Это одна из тех больших телег, в которые впрягают больших ломовых лошадей и перевозят в них товары и винные бочки. Он всегда любил смотреть на этих огромных ломовых коней, долгогривых, с толстыми ногами, идущих спокойно, мерным шагом и везущих за собою какую-нибудь целую гору, нисколько не надсаждаясь, как будто им с возами даже легче, чем без возов. Но теперь, странное дело, в большую такую телегу впряжена была маленькая, тощая, саврасая крестьянская клячонка, одна из тех, которые – он часто это видел – надрываются иной раз с высоким каким-нибудь возом дров или сена, особенно коли воз застрянет в грязи или в колее, и при этом их так больно, так больно бьют всегда мужики кнутами, иной раз даже по самой морде и по глазам, а ему так жалко, так жалко на это смотреть, что он чуть не плачет, а мамаша всегда, бывало, отводит его от окошка. Но вот вдруг становится очень шумно: из кабака выходят с криками, с песнями, с балалайками пьяные-препьяные большие такие мужики в красных и синих рубашках, с армяками внакидку. «Садись, все садись! – кричит один, еще молодой, с толстою такою шеей и с мясистым, красным, как морковь, лицом, – всех довезу, садись!» Но тотчас же раздается смех и восклицанья:

– Этака кляча да повезет!

– Да ты, Миколка, в уме, что ли: этаку кобыленку в таку телегу запрег!

– А ведь савраске-то беспременно лет двадцать уж будет, братцы!

– Садись, всех довезу! – опять кричит Миколка, прыгая первый в телегу, берет вожжи и становится на передке во весь рост. – Гнедой даве с Матвеем ушел, – кричит он с телеги, – а кобыленка этта, братцы, только сердце мое надрывает: так бы, кажись, ее и убил, даром хлеб ест. Говорю садись! Вскачь пущу! Вскачь пойдет! – И он берет в руки кнут, с наслаждением готовясь сечь савраску.

– Да садись, чего! – хохочут в толпе. – Слышь, вскачь пойдет!

– Она вскачь-то уж десять лет, поди, не прыгала.

– Запрыгает!

– Не жалей, братцы, бери всяк кнуты, зготовляй!

– И то! Секи ее!

Преступление и наказание. Художественный фильм 1969 г. 1 серия

Все лезут в Миколкину телегу с хохотом и остротами. Налезло человек шесть, и еще можно посадить. Берут с собою одну бабу, толстую и румяную. Она в кумачах, в кичке с бисером, на ногах коты, щелкает орешки и посмеивается. Кругом в толпе тоже смеются, да и впрямь, как не смеяться: этака лядащая кобыленка да таку тягость вскачь везти будет! Два парня в телеге тотчас же берут по кнуту, чтобы помогать Миколке. Раздается: «ну!», клячонка дергает изо всей силы, но не только вскачь, а даже и шагом-то чуть-чуть может справиться, только семенит ногами, кряхтит и приседает от ударов трех кнутов, сыплющихся на нее, как горох. Смех в телеге и в толпе удвоивается, но Миколка сердится и в ярости сечет учащенными ударами кобыленку, точно и впрямь полагает, что она вскачь пойдет.

– Пусти и меня, братцы! – кричит один разлакомившийся парень из толпы.

– Садись! Все садись! – кричит Миколка, – всех повезет. Засеку! – И хлещет, хлещет, и уже не знает, чем и бить от остервенения.

– Папочка, папочка, – кричит он отцу, – папочка, что они делают? Папочка, бедную лошадку бьют!

– Пойдем, пойдем! – говорит отец, – пьяные, шалят, дураки: пойдем, не смотри! – и хочет увести его, но он вырывается из его рук и, не помня себя, бежит к лошадке. Но уж бедной лошадке плохо. Она задыхается, останавливается, опять дергает, чуть не падает.

– Секи до смерти! – кричит Миколка, – на то пошло. Засеку!

– Да что на тебе креста, что ли, нет, леший! – кричит один старик из толпы.

– Видано ль, чтобы така лошаденка таку поклажу везла, – прибавляет другой.

– Заморишь! – кричит третий.

– Не трожь! Мое добро! Что хочу, то и делаю. Садись еще! Все садись! Хочу, чтобы беспременно вскачь пошла!..

Вдруг хохот раздается залпом и покрывает всё: кобыленка не вынесла учащенных ударов и в бессилии начала лягаться. Даже старик не выдержал и усмехнулся. И впрямь: этака лядащая кобыленка, а еще лягается!

Два парня из толпы достают еще по кнуту и бегут к лошаденке сечь ее с боков. Каждый бежит с своей стороны.

– По морде ее, по глазам хлещи, по глазам! – кричит Миколка.

– Песню, братцы! – кричит кто-то с телеги, и все в телеге подхватывают. Раздается разгульная песня, брякает бубен, в припевах свист. Бабенка щелкает орешки и посмеивается.

…Он бежит подле лошадки, он забегает вперед, он видит, как ее секут по глазам, по самым глазам! Он плачет. Сердце в нем поднимается, слезы текут. Один из секущих задевает его по лицу; он не чувствует, он ломает свои руки, кричит, бросается к седому старику с седою бородой, который качает головой и осуждает всё это. Одна баба берет его за руку и хочет увесть; но он вырывается и опять бежит к лошадке. Та уже при последних усилиях, но еще раз начинает лягаться.

– А чтобы те леший! – вскрикивает в ярости Миколка. Он бросает кнут, нагибается и вытаскивает со дна телеги длинную и толстую оглоблю, берет ее за конец в обе руки и с усилием размахивается над савраской.

– Разразит! – кричат кругом.

– Мое добро! – кричит Миколка и со всего размаху опускает оглоблю. Раздается тяжелый удар.

А Миколка намахивается в другой раз, и другой удар со всего размаху ложится на спину несчастной клячи. Она вся оседает всем задом, но вспрыгивает и дергает, дергает из всех последних сил в разные стороны, чтобы вывезти; но со всех сторон принимают ее в шесть кнутов, а оглобля снова вздымается и падает в третий раз, потом в четвертый, мерно, с размаха. Миколка в бешенстве, что не может с одного удара убить.

– Живуча! – кричат кругом.

– Сейчас беспременно падет, братцы, тут ей и конец! – кричит из толпы один любитель.

– Топором ее, чего! Покончить с ней разом, – кричит третий.

– Эх, ешь те комары! Расступись! – неистово вскрикивает Миколка, бросает оглоблю, снова нагибается в телегу и вытаскивает железный лом. – Берегись! – кричит он и что есть силы огорошивает с размаху свою бедную лошаденку. Удар рухнул; кобыленка зашаталась, осела, хотела было дернуть, но лом снова со всего размаху ложится ей на спину, и она падает на землю, точно ей подсекли все четыре ноги разом.

– Добивай! – кричит Миколка и вскакивает, словно себя не помня, с телеги. Несколько парней, тоже красных и пьяных, схватывают что попало – кнуты, палки, оглоблю, и бегут к издыхающей кобыленке. Миколка становитсhя сбоку и начинает бить ломом зря по спине. Кляча протягивает морду, тяжело вздыхает и умирает.

– Доконал! – кричат в толпе.

– А зачем вскачь не шла!

– Мое добро! – кричит Миколка, с ломом в руках и с налитыми кровью глазами. Он стоит будто жалея, что уж некого больше бить.

– Ну и впрямь, знать, креста на тебе нет! – кричат из толпы уже многие голоса.

Но бедный мальчик уже не помнит себя. С криком пробивается он сквозь толпу к савраске, обхватывает ее мертвую, окровавленную морду и целует ее, целует ее в глаза, в губы… Потом вдруг вскакивает и в исступлении бросается с своими кулачонками на Миколку. В этот миг отец, уже долго гонявшийся за ним, схватывает его наконец и выносит из толпы.

– Пойдем! пойдем! – говорит он ему, – домой пойдем!

– Папочка! За что они… бедную лошадку… убили! – всхлипывает он, но дыханье ему захватывает, и слова криками вырываются из его стесненной груди.

– Пьяные, шалят, не наше дело, пойдем! – говорит отец. Он обхватывает отца руками, но грудь ему теснит, теснит. Он хочет перевести дыхание, вскрикнуть, и просыпается.

Он проснулся весь в поту, с мокрыми от поту волосами, задыхаясь, и приподнялся в ужасе.

«Слава богу, это только сон! – сказал он, садясь под деревом и глубоко переводя дыхание. – Но что это? Уж не горячка ли во мне начинается: такой безобразный сон!»

Всё тело его было как бы разбито; смутно и темно на душе. Он положил локти на колена и подпер обеими руками голову.

«Боже! – воскликнул он, – да неужели ж, неужели ж я в самом деле возьму топор, стану бить по голове, размозжу ей череп… буду скользить в липкой, теплой крови, взламывать замок, красть и дрожать; прятаться, весь залитый кровью… с топором… Господи, неужели?»…

Приснилось ему его детство, еще в их городке. - Описание этого сна навеяно автобиографическими воспоминаниями. Дрожащих от слабости, загнанных, тощих крестьянских клячонок Достоевский мог видеть в деревне, в усадьбе родителей , неподалеку от Зарайска. «Сон Раскольникова о загнанной лошади» Достоевский выбрал для чтения на вечере в пользу педагогических курсов 21 марта 1880 г.

Он бежит подле лошадки - он видит, как ее секут по глазам… - Эти строки перекликаются со стихами Некрасова на ту же тему: «и по плачущим, кротким глазам» (из цикла «О погоде», ч. II - «До сумерек», 1859). Достоевский вспоминает эти стихи позднее в романе «Братья Карамазовы» (ч. 2, гл. IV, «Бунт»). Близкий мотив встречается также у В. Гюго («Меланхолия», 1846; опубл. - 1856).

…Он пролежал в больнице весь конец поста и Святую. Уже выздоравливая, он припомнил свои сны, когда еще лежал в жару и бреду. Ему грезилось в болезни, будто весь мир осужден в жертву какой-то страшной, неслыханной и невиданной моровой язве, идущей из глубины Азии на Европу. Все должны были погибнуть, кроме некоторых, весьма немногих, избранных. Появились какие-то новые трихины , существа микроскопические, вселявшиеся в тела людей. Но эти существа были духи, одаренные умом и волей. Люди, принявшие их в себя, становились тотчас же бесноватыми и сумасшедшими. Но никогда, никогда люди не считали себя так умными и непоколебимыми в истине, как считали зараженные. Никогда не считали непоколебимее своих приговоров, своих научных выводов, своих нравственных убеждений и верований. Целые селения, целые города и народы заражались и сумасшествовали. Все были в тревоге и не понимали друг друга, всякий думал, что в нем в одном и заключается истина, и мучился, глядя на других, бил себя в грудь, плакал и ломал себе руки. Не знали, кого и как судить, не могли согласиться, что считать злом, что добром. Не знали, кого обвинять, кого оправдывать. Люди убивали друг друга в какой-то бессмысленной злобе. Собирались друг на друга целыми армиями, но армии, уже в походе, вдруг начинали сами терзать себя, ряды расстраивались, воины бросались друг на друга, кололись и резались, кусали и ели друг друга. В городах целый день били в набат: созывали всех, но кто и для чего зовет, никто не знал того, а все были в тревоге. Оставили самые обыкновенные ремесла, потому что всякий предлагал свои мысли, свои поправки, и не могли согласиться; остановилось земледелие. Кое-где люди сбегались в кучи, соглашались вместе на что-нибудь, клялись не расставаться, - но тотчас же начинали что-нибудь совершенно другое, чем сейчас же сами предполагали, начинали обвинять друг друга, дрались и резались. Начались пожары, начался голод. Все и всё погибало. Язва росла и подвигалась дальше и дальше. Спастись во всем мире могли только несколько человек, это были чистые и избранные , предназначенные начать новый род людей и новую жизнь, обновить и очистить землю, но никто и нигде не видал этих людей, никто не слыхал их слова и голоса.

Раскольникова мучило то, что этот бессмысленный бред так грустно и так мучительно отзывается в его воспоминаниях, что так долго не проходит впечатление этих горячешных грез…

Ф. М. Достоевский «Преступление и наказание», эпилог, глава II. Читайте также статьи: Первый сон Раскольникова (о забитой кляче) , Второй сон Раскольникова (о смеющейся старухе) и краткое содержание «Преступления и наказания» .

Ему грезилось в болезни, будто весь мир осужден в жертву какой-то страшной, неслыханной и невиданной моровой язве - Появились какие-то новые трихины… - В конце 1865- начале 1866 г. в русских газетах печатались тревожные сообщения о неизвестных в то время медицине существах - трихинах и о повальной болезни, причиняемой ими. Срочно была издана брошюра: Руднев М. О трихинах в России. Нерешенные вопросы трихинной болезни. СПб., 1866.

В романе «Преступление и наказание» определенное место отводится описанию снов, которые видит главный герой. Эти сны позволяют читателю заглянуть в сокровенные уголки его сознания и лучше понять причины его поступков. В романе представлены четыре сна Родиона Раскольникова. Из них два он видит до того, как совершить преступление и два - после.

Первый жуткий сон Раскольникова возвращает его в детство. Но нет в этом сне ничего светлого и радужного.

Наоборот, город детства Раскольникова очень напоминает Петербург, с его мрачной и удушливой атмосферой средних улиц. «Герои» сна также похожи на жителей столицы: все те же пьяные мужики, которые жаждут жестоких развлечений. Особое место во сне занимает описание жалкой клячи, которую жестоко забивают насмерть. Происходящее настолько чудовищно и бессмысленно, что сердце маленького Роди переполняет щемящее чувство сострадания и горечи от осознания собственной беспомощности. Писатель намеренно описывает сцену убийства очень подробно, с особой тщательностью. Он стремится подчеркнуть противоестественность насилия и человеческой жестокости. Проснувшись, Раскольников сам ужасается от того, что им было задумано. Человечная сущность героя противится замышляемому преступлению, его светлая душа отталкивает идею убийства старухи.

Действие второго сна Раскольникова происходит в пустыне. Но в этой жаркой пустыне есть прекрасный оазис с пальмами, верблюдами, а самое главное, с чистой и прохладной водой. Во сне вода является символом жизни. Внутреннее «я» главного героя стремится к чистой и живительной влаге, а вовсе не к смерти и насилию. К сожалению, Раскольников не спешит прислушаться к внутреннему голосу.

После совершения убийства Раскольников видит свой следующий сон. Герой возвращается на место преступления и вновь переживает момент нанесения удара. Он пытается во сне убить старуху-процентщицу, но она сидит на полу и беззвучно смеется над ним, над его теорией. Возможно, таким образом подсознание Раскольникова убеждает его в бесчеловечности и бессмысленности убийства. Однако герой не готов пока к раскаянию.

Четвертый сон приснился Раскольникову уже на каторге. События этого сна разворачиваются в фантастическом мире. Писатель изображает ужасную картину апокалипсиса. Весь мир сошел с ума: нравственные ориентиры утеряны, люди уже не различают добро и зло, они жестоко убивают друг друга. Мир обречен на самоуничтожение, потому что каждый человек стал считать значимым только самого себя, а свою точку зрения – единственно правильной. Человеческая жизнь утратила всякую ценность. После этого сна Раскольников осознал ошибочность своей «наполеоновской» теории и понял, к чему может привести «принцип вседозволенности».

В своих романах Ф. М. Достоевский раскрывает сложные процессы внутренней жизни своих героев, их чувства, эмоции, тайные желания, переживания и опасения. В этом контексте особую значимость приобретают сны персонажей. Сон, как композиционный элемент, может выполнять различные функции и нести свою особенную смысловую нагрузку. Давайте попробуем разобраться, какова роль и значение снов в романе "Преступление и наказание".

Первый раз Достоевский вводит сон в первой части произведения, еще до убийства старухи-процентщицы. Заснув на улице по причине болезненного своего состояния и выпитой накануне рюмки, Раскольников видит свое детство: маленький Родя вместе с отцом гуляет за городом в светлый праздничный день, однако вскоре идиллию нарушает один страшный эпизод. Молодой мужик Миколка, выйдя из кабака, начинает хлестать свою "тощую саврасую клячонку", которой не под силу везти груз в виде без малого десяти человек, а потом добивает ее железным ломом. Первое, что лежит на поверхности, это то, что чистая детская натура Раскольникова протестует против насилия. Маленький Родион подбегает к клячонке и целует ее в окровавленную морду, а потом с кулачками бросается на убившего "лошадку" Миколку. То, что нам дан именно детский взгляд на ситуацию, - неслучайно. Детское сознание - чистое и незашоренное никакими теориями, ребенок живет - сердцем. И в душе Раскольникова этот ребенок борется с его разумом, рождающим столь губительные казуистические теории. Здесь проявляется двойственность натуры главного героя. О мучительной раздвоенности Раскольникова свидетельствуют и два противоположных образа из его сна - церковь и кабак. Кабак - является символом того, что губит людей, это средоточие зла, разврата, безрассудства, это то место, где человек теряет свои человеческий облик (неслучайно нравственно опустившийся Свидригайлов - завсегдатай кабаков и прочих "клоак", поскольку один из признаков развратности - отсутствие некого эстетического чувства). Церковь же олицетворяет все лучшее, что есть в человеческой природе. Характерно, что в церковь маленький Родя ходить любил, а кабак всегда производил на него "неприятнейшее впечатление". Таким образом, кабак и церковь в метафорическом плане представляют собой нравственные ориентиры человека в реальной жизни. Символично то, что Родион задерживается у кабака по пути в церковь и так в нее и не попадает. На мой взгляд, это можно трактовать двояко. Например, это может означать с одной стороны то, что Раскольников свернул с истинного пути, а с другой, что он сделал это все же не по своей воле, а во имя лошади Миколки, символизирующей всех "униженных и оскорбленных". Примечательно, что с этим эпизодом сна Раскольникова перекликается горькое восклицание Катерины Ивановны: "Уездили клячу! Надорвала-ась!".

Однако стоит поподробнее остановится на лошади и ее символике. Помимо того, что она представляет тех, за чье благо борется Раскольников, она в то же время символизирует ту самую "бесполезную вошь", старушонку, ставшую его жертвой. То есть этот сон предрекает те самые кровавые события в будущем. Поэтому, проснувшись, Раскольников отрекается от своей "проклятой мечты" и задается вопросами: "Да неужели ж, неужели ж я в самом деле возьму топор, стану бить по голове, размозжу ей череп... буду скользить в липкой тёплой крови, взламывать замок, красть и дрожать; прятаться, весь залитый кровью... с топором. Господи, неужели?". И если лошадь - это старуха-процентщица, то логично будет предположить, что Миколка - это Раскольников. И тут рассуждение опять же затрагивает тему двойственности Раскольникова, что в нем могут уживаться безгрешный наивный ребенок и страшный убийца. Примечательно, на мой взгляд, и то, что имя Миколки фигурирует в тексте не один раз. Действительно, между Миколкой из сна и Миколкой, сознавшемся в преступлении, можно провести параллель. С первым Миколкой Раскольникова роднит совершенное злодеяние, что касается второго Миколки, интересно, что Порфирий Петрович упоминает о том, что Миколка из "раскольников". Наверняка, это не простое совпадение, а сознательная авторская отсылка к гланому герою. Таким образом, второй Миколка как бы подает пример Раскольникову, показывает то, как ему нужно поступить в сложившейся ситуации. Миколка хоть и появляется лишь в нескольких эпизодах романа, его образ очень важен. Он является символом добровольного страдания, только через него по Достоевскому можно искупить свои грехи, очиститься и нравственно возродиться.

Свой третий сон Раскольников видит уже на каторге. В этом сне он как бы заново переосмысливает происшедшие события, свою теорию. Раскольникову представляется, будто весь мир осужден в жертву «страшной... моровой язве ». Появились какие- то новые микроскопические существа, трихины, заражающие людей и делающие их бесноватыми.Зараженные не слышат и не понимают других, считая лишь свое мнение абсолютно вер-ным и единственно правильным. Оставив свои занятия, ремесла и земледелие, люди убивают друг друга в какой- то бессмысленной злобе. Начинаются пожары, голод, гибнет все вокруг. Во всем мире спастись могут лишь несколько человек, «чистых и избранных »,но их никто и никогда не видел. Сон этот являет собой крайнее воплощение индивидуалистической теории Раскольникова, показывая угрожающие результаты пагубного влияния ее на мир и человечество.Характерно, что индивидуализм теперь отождествляется в сознании Родиона с бес-новатостью и сумасшествием. Фактически идея героя о сильных личностях, Наполеонах, которым « все дозволено», представляется теперь ему болезнью, сумасшествием, помутнением разума. Более того, распространение этой теории во всем мире — это то, что вызывает наибольшие опасения Раскольникова. Теперь герой сознает, что идея его противна самой человеческой природе, разуму, Божественному мироустройству. Поняв и приняв все это своей душой, Раскольников испытывает нравственное просветление. Недаром именно после этого сна он начинает осознавать свою любовь к Соне, открывающую ему веру в жизнь.

Еще один человек помимо Раскольникова, кто видит сны, - Свиригайлов. И примечательно, что этот факт в какой-то мере обуславливает их двойничество. Совесть до конца не оставляет в покое ни одного, ни другого. Накануне самоубийства Свидригайлов видит несколько сновидений, одно переходит в другое. Существенно, что переходы Свидригайлова из одного сна в другой имеют свою внутреннюю логику: «…в снах есть тема разврата, нарастающая от первого к третьему»; в первом сне, где появляется мышь, тема разврата «дана лишь намеком, лишь ощущением скользкого, противного», во втором сне возникает девочка-утопленница, «жертва разврата», в третьем сне - пятилетняя «девочка», «разврат полностью овладел ею». Образ пятилетней, возникший во сне Свидригайлова, глубоко символичен, поскольку воплощает в себе возможный предел человеческого падения, который ужасает даже Свидригайлова. Этот сон может также характеризовать Свидригайлова как человека, не способного возродиться. Поскольку возраст его "жертв" варьируется от двенадцати до шестнадцати, то представляется вполне возможным, что однажды он может "понизить планку". Дети для Достоевского - святое, поэтому нетрудно догадаться, что поступки Свидригайлова расцениваются автором как едва ли не самый тяжелый грех. И возможно, самоубийство - был еднственный выход из этого ада, в которых сам герой себя и загнал.